Noo.Ru:// Главная / Синтез реальности / Фенгород / Талант [нормальный вид]

ТАЛАНТ

Жили, а, стало быть, и были в тридыдущем царстве гончар Прост с женой Калушей. И рос у них сын Ийк, ужасный бездельник. Он и матери по дому не помогал – говорил, не мужское это занятие; и отцово гончарное дело перенимать не хотел – мол, не по нему оно; и никакому другому ремеслу не учился – дескать, сначала надо выяснить, какое лучше.

Долго сносили это гончар Прост с женой Калушей, но как стал подходить к концу год Колена, их терпение истощилось. В весеннюю новогоднюю ночь, когда ходит по домам невидимый дех Мозороастр, несчастные родители взмолились ему, чтобы сделал он их сына попутевее. Прост просил, чтобы Ийку хоть какая-нибудь работа пришлась по душе да по рукам, а Калуша – чтобы сын не ленился хоть в хозяйстве ей помогать.

И ответил каждому из них дех Мозороастр:

– Исполню я твое желание. Исполню я твое желание. Сыну вашему будет дан талант, доселе невиданный, и в доме полезный. Но с условием. Сам Ийк не должен получать от этого никакой пользы. Иначе всех постигнут ужасные бедствия! Согласны?

Подумали несчастные родители, да и согласились.

И вот утром следующего дня – первого дня года Бедра – обнаружился у Ийка такой дар: он начал мыть посуду. И не просто начал, а с удовольствием, и не просто мыть, а талантливо.

Посуда в тридыдущем царстве была все больше глиняная да деревянная, и отмывать ее было не так легко, как нашу фарфоровую да фаянсовую. Но Ийк всегда мыл всю посуду ровно за семь минут, сколько бы ее не оставалось после еды.

Гончар Прост с женой Калушей недоумевали: что может быть невиданного в таком таланте? А между тем к ним зачастили гости – поглядеть на Ийка за работой. Ийк очень красиво мыл посуду. Чашки, ложки и плошки так и летали, так и кувыркались в его руках и отмывались дочиста мгновенно и неуследимо.

Гости – а вначале это были родственники, друзья и просто знакомые Проста с Калушей – стали приносить с собой и еду, и посуду, причем старались посуды использовать побольше и испачкать ее посильнее – им так хотелось подольше полюбоваться исскусством Ийка! Но подольше никогда не получалось. Ийк всегда мыл всю посуду ровно за семь минут.

Даже когда один из гостей, столяр Сельчак, шутки ради, подсунул Ийку деревянную чашку с засохшим клеем из рыбьих костей, Ийк очистил ее одним неуловимым движением. Мало того, на миске сохранились все узоры, причем Сельчак говорил, что они стали ярче и аккуратнее нарисованы.

Гостей становилось все больше. Теперь это были: родственники родственников, родственники друзей и родственники знакомых; друзья родственников, друзья друзей и друзья знакомых; и, наконец, знакомые родственников, знакомые друзей и знакомые знакомых Проста и Калуши.

Среди них попадались богатые люди, которые звали Ийка к себе работать. Но его ничем нельзя было соблазнить. Все это время он ел густую, но пустую чечевичную похлебку, спал на циновке возле гончарной печи – и всегда мыл ровно за семь минут всю посуду, какая умещалась в их доме перед началом мытья.

И тогда самый богатый и хитрый человек в тридыдущем царстве – а он потому и был самым богатым, что был самым хитрым, и столько наделал пакостей, что никто из передававших эту историю никогда не называл его имени, дабы оно было забыто навеки, – так вот, этот человек велел сделать золотой кружок диаметром в три аня и толщиной в треть аня и выбить на нем изображение меска. (Тогда на земле еще водились мески; последние из них были, как известно, уничтожены в стане ахейцев мором, насланным Аполлоном.) А получив этот кружок, хитрый Гемот пришел к гончару Просту и сказал:

– Возьми этого Золотого Меска. В обмен на него в любой из моих лавок тебе дадут все, что ты сможешь унести за один раз. А я, получив его, буду снова отдавать тебе, если ты будешь подкладывать для мытья сыну своему Ийку посуду, какую я тебе пришлю.

Гончар Прост взглянул на Золотого Меска, и в его глазах отразились сияющие золотые кружочки. Но он вспомнил предупреждение деха Мозороастра и сказал:

– Я не могу взять Золотого Меска, ибо не должен Ийк получать никакой пользы от своего таланта.

– Так он и не получит! – засмеялся хитрый Гемот.

С того дня Ийк, сын желтоглазого Проста, бывшего гончара, стал мыть горы испорченной посуды, которую всюду по дешевке выменивал хитрый Гемот. И – можете не верить, но так было – в руках Ийка становились целыми тарелки с отколотым краем, кувшины с отломанной ручкой и прочая битая не вдребезги посуда! Хитрый Гемот богател, и желтоглазый Прост с Калушей стали несравненно лучше жить благодаря Золотому Меску, только Ийк по-прежнему ел чечевичную похлебку, спал на циновке возле бывшей гончарной печи, в которой теперь сам разжигал огонь, ходил босой и всегда мыл ровно за семь минут всю посуду, какая умещалась в доме перед началом мытья.

Но однажды Калуше уж очень стало жалко сына. Не выдержала она и положила в его похлебку кусочек мяса. Кусочек был маленький-маленький, прямо крохотный – чтобы дех Мозороастр не заметил. И уж Ийк-то его точно проглотил, не заметив, потому что торопился начать мыть посуду.

Но с того дня вся посуда, вымытая Ийком, стала вести себя неправильно. Стоило поесть из тарелки чего-нибудь – и тарелку больше нельзя было отмыть. Остатки молока в кувшинах и супа в горшках, каши на тарелках и мяса на вертелах, теста на противнях и виноградного сока в амфорах свертывались и прокисали, квасились и протухали, плесневели и бродили. С того времени многие стали поневоле считать съедобными простоквашу и щи, хлеб на дрожжах и котлеты, пенициллин и вино.

Посуду оставалось только выбросить. Или по дешевке отдать Гемоту, и тот брал, потому что выяснилось, что Ийк с легкостью отмывает и такую посуду!

У Ийка опять прибавилось работы, а хитрый Гемот стал богатеть еще быстрее. Столяр Сельчак пытался предостеречь Проста, пока не случилось новой беды. Но Прост, получавший теперь по два Золотых Меска сразу, не хотел его слушать. С Ийком же столяр Сельчак поговорить не догадался, поэтому Ийк и не подозревал, что теперь приносит людям неприятности вместо пользы. Он все так же ел чечевичную похлебку, ходил босой и всегда мыл ровно за семь минут всю посуду.

И еще раз заботливая Калуша положила в похлебку Ийка кусок мяса. И опять Ийк ничего не заметил, все проглотил без разбора, потому что спешил мыть посуду. И эта посуда стала чистой навсегда.

Отныне в посуду, побывавшую в руках Ийка, ничего нельзя было положить – все исчезало, и посуда оставалась чистой!

Если миску роняли на пол донышком вверх, она пробивала пол и уходила в землю, и падала там, в земле, пока не переворачивалась. А если дом стоял на песке, песок начинал после этого сыпаться в миску, пока не получалась огромная воронка с миской на дне и обломками дома на склонах.

Многие удивлялись, куда все девается, и совали руку в кувшин или трогали ложку и лишались пальцев.

Но хитрый Гемот не растерялся. Он объявил, что щедро заплатит всем пострадавшим. И действительно, начал платить.

В то же время он стал всюду выменивать оружие и давать его Ийку под видом посуды. Щиты он называл противнями, копья и стрелы – вертелами и шампурами, мечи – мясницкими ножами, а шлемы – кубками. И указывал, что кубки эти надо мыть только снаружи, но ни в коем случае не внутри, противни – с выпуклой стороны, где нет ручки, у вертелов и шампуров мыть только острие, а у ножей – лезвие, но ни в коем случае не ручку.

И наивный Ийк стал делать для хитрого Гемота страшное оружие. Ийковыми мечами можно было резать гранит и бронзу легче, чем обычными мечами – воздух, а хранили их, опустив в землю по рукоять, потому что любые ножны сразу прорезались и спадали. Ийковы копья и стрелы без сопротивления пронзали насквозь все, что попадалось на их пути, и тонули в земле. Ну а Ийковы щиты и шлемы ничем нельзя было пробить, потому что обычное оружие проваливалось в них, как в дыру, и бесследно исчезало. А если по Ийкову щиту ударял Ийков же меч, исчезали оба.

Каждый солдат, завладевший Ийковым мечом, хотел стать военачальником, царем и властелином мира. Стали появляться целые армии военачальников и царей. Житье в тридыдущем царстве стало плохое, потому что короткое.

К нашему счастью, немногое из этого оружия дошло до позднейших времен. Щит Персея, в котором тонули смертоносные взгляды, бросаемые Горгоной... Меч Эскалибур, извлеченный Артуром за рукоять из камня... Ийково оружие стало редкостью и держится ныне в страшном секрете.

Хитрый Гемот богател со сказочной быстротой, а с ним и желтоглазый Прост с заботливой Калушей. А наивный Ийк все ел похлебку, спал на циновке, ходил босой и мыл за семь минут всю посуду.

И в третий раз не смогла удержаться заботливая Калуша и – будь что будет, хуже все равно некуда! – положила Ийку в похлебку кус мяса.

На этот раз никакого превращения ни с посудой, ни с оружием не произошло. Вышло хуже. Как только наивный Ийк отмывал с какой-нибудь плошки остатки еды, эта еда пропадала во всем тридыдущем царстве, и никто уже не помнил, как ее готовить. Люди безуспешно искали еду, не понимая, куда она девалась, и равнодушно проходили мимо того, что так любили раньше. Никто уже не знал, что можно приготовить мухоморницу, осочник, волчеягодку и осиновище. Со временем и сами эти растения одичали до нынешнего состояния.

Так бы и закончилась история человеческого рода, потому что хитрый Гемот сумел бы обратить в свою пользу и этот ужасный талант Ийка. Он уже бежал к дому Ийка с радостным воплем: "Парабеллум!" Бежал – и вдруг исчез. Пропал, как будто растворился в воздухе. Это наивный Ийк начал мыть стрелу, о наконечник которой случайно оцарапался на наше счастье хитрый Гемот...

Хорошо, что миску от своей похлебки Ийк помыть не успел – его остановил прибежавший столяр Сельчак.

Тут и год Бедра кончился, и настал год...

Явился невидимый дех Мозороастр и лишил Ийка ужасной силы. Ийк не перестал мыть посуду с удовольствием, но ничего волшебного при этом больше не происходило. И мыл он ее не за семь минут, а смотря сколько накопилось. А вот похлебку он ел по-прежнему чечевичную, ходил, как и раньше, босой... Наверное, из всех жителей тридыдущего царства он один даже не узнал, что натворил.