Noo.Ru:// Главная / Синтез реальности / Литий / ВСЕ НЕ ТАК ПРОСТО [нормальный вид]

ВСЕ НЕ ТАК ПРОСТО

Городок примостился у широкой трассы, подпирая другим боком пологий берег мелкой речушки. Когда-то он был побольше и имел солидный вид. В выходные и праздники по Главной улице бродили оживленные люди. Взрослые стояли у дымных шашлычных за неторопливым разговором, поглощая острое мясо, запивая умные слова золотистым пивом из огромных, блестящих на гранях радугой, кружек. Молодые мамы, толкая перед собой коляски, живо обсуждали будущее своих детей. А дети, те что постарше, носились всюду с воздушной ватой на палочках, сдирая себе до крови коленки, но абсолютно не замечая этого. Даже убеленные сединой старики выходили к Главной улице, усаживались на лавочки и, выгревая на солнышке свои остывающие тела, радовались. Просто радовались и все...

Но это было давно. И уже забылось всеми. Городок после Большого Развала, который почему-то назвали Великой Перестройкой, стал намного меньше. Скукожился весь. Трубы заводов перестали дымить, железнодорожная ветка покрылась чешуйками ржавчины. Люди покидали свой Городок для того, чтобы начать Поиски и уже никогда сюда не вернуться. Главная улица покрылась трещинами, как кожа старого человека морщинами. Только деревья становились все больше и величественнее. Они разбрасывали свои семена вокруг, и те, пробивая асфальт и взламывая бетон, поднимались новой жизнью...

Мальчик знал, что сегодня что-то случится. Сухой жаркий воздух звенел от напряжения. Даже летнее пыльное небо застыло в ожидании, утратив привычную голубизну. Тишина давила на стекла постаревших домов, грозя расколоть их со звоном. Изредка в густой кроне дерева испуганно вскрикивала птица и замолкала, в надежде услышать эхо. А его не было. Мальчик пошел по дорожке из гравия и шорох камней под подошвами звучал как-то не так. Не так, как всегда. Было страшно говорить вслух, привлекать к себе внимание. Кого?

С запада надвигалась спрутом иссиня-черная грозовая туча, разливая чернила на голубизну неба. Она точно шла по старой разбитой трассе и случайно увидела Городок. Увидела и остановилась, примеряя свое обрюзгшее тело к его размерам.

"Странная туча, - думал, стоя у шоссе, Мальчик. - Должны быть молнии, гром. Сейчас, сейчас громыхнет, и все в порядке. Окажется нормальной тучей".

Но туча стояла, не издавая ни звука. Стоял, затаив дыхание, и мальчик. Громыхнуло. Все громче и громче. Грохот нарастал. Над холмом, с которого спускалась трасса, появилось черное облачко.

"Дочка тучи, - тихонько сказал сам для себя Мальчик, - Вышла на разведку".

Но за черным облаком, показался грохочущий грузовик, привязанный к нему высокой выхлопной трубой. Он приближался к Городку по пустынной, изъеденной минутами и годами дороге, громыхая и выстреливая маленькие молнии из выхлопной трубы. Фары моргнули недобрыми желтыми глазами хищника. Мальчик, не выдержав этого пристального взгляда, побежал домой.

Запыхавшийся, он стоял у окна и, прижавшись лбом к стеклу, ждал. Может, все-таки этот страшный грузовик проедет мимо Городка. Хотя, вряд ли... Неспроста любимая бабушкина ваза лопнула. Сама по себе лопнула и упала на пол, разлетевшись на звонкие осколки. Его, естественно, отчитали. Сказали, что нехорошо обманывать, и если сделал гадость, то надо найти смелость ответить за проступок. Но он-то видел своими глазами, как по вазе от горлышка зазмеилась молнией трещина, доросла до дна. Раздался сухой щелчок, и украшение комода полетело на пол...

Все это произошло не просто так. Что-то случится, - подумал он тогда.

И случилось. За окном, вслед за грохотом, появился тот самый грузовик. Он тащил следом фургон. И сам грузовик и прицеп его были расписаны снизу языками алого пламени. Нарисованный огонь то ли лизал, то ли порождал золотые звезды на фоне темно-синего нарисованного неба. За рулем сидел Клоун. Рыжий Клоун, смешно разрисованный, в клоунском наряде с огромными пуговицами. На его голове в огненной шевелюре терялась маленькая шапочка с огромным помпоном. Нарисованная улыбка, нос картошкой... Клоун наклонился над рулем, выглянул в окно грузовика, нашел взглядом окно Мальчика и подмигнул левым глазом, смешно приподнимая при этом свою клоунскую шапочку. От этого внимания Мальчику не стало веселей. Он испугался и быстро опустился на пол, делая вид, что никого только что не было в окне. Что это только блики света на стекле...

Через некоторое время со стороны Главной площади через листву деревьев донеслись звуки музыки. Хриплые и простуженные, точно вороний грай на свалке, звуки оповещали жителей Городка о событии. А события так редко посещали это забытое Богом место...

Бабушка, увидав Мальчика, сидящего под окном, поняла все по-своему. Вручив пригоршню мелочи, она отправила его погулять и посмотреть, что это там за музыка такая.

Со всех сторон к площади спешили люди. Людские ручейки стекались в речушки и в конце концов образовали озеро, затопившее Главную площадь. Посреди "озера" выделялись островки: памятник Кому-то, стоящий с протянутой рукой, и приехавший грузовик с фургоном. С динамиков на крыше кабины разносилась странная музыка, напоминавшая о чем-то далеком и туманном. Случайности и происшествия обходили Городок стороной. Поэтому приезд передвижного цирка и вызвал массу восторга у всех жителей от мала до велика.

Мальчик посмотрел на западную сторону неба. Грозовая туча пропала, так и не дойдя до Городка. И только где-то далеко у горизонта была видна ее черная кайма.

- Подглядывает, - оборвалась последняя надежда мальчика на хороший исход. - Заслала ЭТОГО и подглядывает. Она еще выйдет, когда что-то случится.

Клоун раздавал улыбки намалеванным кровавым ртом с белой каймой, как пеной у бешеной собаки. Он вращал глазами, двигал огромным носом-картошкой, словно ищейка, по ветру следующая за раненой дичью. Но у окружающих это вызывало приступы дикого смеха. Своим скрипучим голосом Клоун зазывал всех посетить фургон всего за несколько монет и посмеяться над персонажами страшных сказок. Он стоял на ступеньках около двери, ведущей к забавам, и раздавал всем цветные надувные шарики и свою искусственную улыбку. Дети кричали и смеялись, взрослые радовались более сдержанно. Но безучастных не было. Праздников Городок давно не видел и сильно изголодался по зрелищам.

Клоун все вынюхивал, выискивал что-то или кого-то, не переставая повторять, как говорящий попугай, одну и ту же фразу:

-Налетай, детвора, подходи, старичье! Только в балаганчике старого Карла вы увидите Кощея, Ведьму, Вампира и другую нечисть! Увидите и посмеетесь над смешными чучелами. Здесь может смеяться любой и выйдет отсюда живой! - заканчивал он речь двустишием, которое всем казалось очень остроумным.

И вот его нос остановился, указывая в сторону мальчика. Как стрелка компаса, поколебавшись, обязательно указывает на полюс. Следом за носом повернулись и глаза. Левый, а затем и правый остановились на побелевшем лице Мальчика. Под нарисованной улыбкой растянулась настоящая ухмылка. Во рту показались металлические лезвия зубов. Клоун гротескно приподнял шапочку за помпон и поклонился, не отводя острого взгляда. Огромные пуговицы не костюме затарахтели с костяным стуком. Блестки, расшитые по всему клоунскому наряду, вспыхивали в лучах солнца, как маленькие шаровые молнии.

Мальчик, проглотив колючий сухой комок страха, постарался придать себе более независимый вид. Это свелось к тому, что он засунул руки поглубже в карманы, задрал нос и, медленно оглядываясь по сторонам, направился ко входу в балаган Клоуна.

Бросив, причитающиеся копейки в прорезь ящика для монет, Мальчик шагнул в раскрытый рот двери фургона. Изнутри он оказался намного больше, чем выглядел снаружи. Или наоборот? Было очень сложно сориентироваться в зеркальном мире. Кривые зеркала, стоявшие по бокам, искажали все вокруг. То ты видишь себя карликом с огромной головой, то уже твое отражение достает макушкой маленькой головы до потолка, а руки свисают плетьми до пола... Он медленно брел среди уродливых фигур. Мальчику совсем не хотелось смеяться, хоть где-то впереди и раздавался приглушенный хохот. ОДну из фигур он сперва принял за собственное отражение и, только взглянув в стеклянные бусины глаз, отшатнулся от манекена или чего-то такого, что жутко напоминало застывшего человека. Человека, умершего в движении и почему-то не упавшего. Табличка внизу сообщала, что это вампир обыкновенный. До этого вывода можно было дойти и самому, посмотрев на выпирающие зубы куклы. Казалось, капающая с них кровь, только что перестала течь и застыла, как и само чудовище. Мальчик отпрянул в сторону и наткнулся на другое чучело, которое внимательно изучало его застывшими глазами, всасывая его страх.

Он метался среди своих собственных отражений и манекенов, которые вовсе не казались ненастоящими. Отвернешься - и в тебя вопьются клыки, когти, вытягивая жилы и жизнь по каплям. Кто-то смеялся - может быть, над ним. А ему хотелось только одного - выскочить из этого большого зеркального калейдоскопа, где его швыряло от стены к стене, как маленький осколок цветного стекла.

Мальчик выбрался из фургончика, дрожащий от страха, не в силах понять, почему же люди не видят того, что увидел он. Он побрел домой, чувствуя на себе взгляды, но не в силах повернуть голову, чтобы увидеть, кто это буравит в нем дыры. И только, заворачивая за облупленный угол, он украдкой бросил взгляд назад и в это самое мгновение увидел, как под капотом грузовика скрылись детские сандалии, потом огромный розовый язык мгновенно облизался и спрятался. Вместо отрыжки из выхлопной трубы выскочил с рокотом клуб дыма. Больше он ничего не видел, потому что бросился изо всех сил домой.

Сидящий на фургоне Рыжий Клоун с намалеванной улыбкой грустными глазами провожал удаляющуюся мальчишечью фигурку. В его глазах заходящее солнце зажигало маленькие шаровые молнии.

Ночью Мальчику снились фигуры из фургона. Они незаметно двигались за посетителями, тише теней. Двигались и всасывали в черные воронки стеклянных глаз синий смех и оранжевое веселье окружающих их людей. И люди замолкали, оставаясь без радуги окружавшей их радости. Мальчик хотел и дальше слышать смех на переменах между уроками. Он хотел веселиться просто так, просто от того, что кто-то покажет палец и скажет: "Смешинка в рот попала". Этого не будет. Клоун со свитой уродцев забрали все, что могли. Они будут пьяны от удачи, которая им перепала в Городке. Этого не должно случиться. Нет.

Он проснулся. Под ним скрученная в веревку простыня, подушка мокра от слез и пота. Душно. В воздухе чувствуется электричество. От него поднимаются дыбом волосы. Душно и тихо. Скоро будет гроза.

Мальчик тихо оделся и мышкой выскочил из квартиры. Он побежал по Главной Улице, изрытой оспинам времени. Бежал к грузовику с прицепом, что стоял на Главной площади. Он знал, что нужно разбить все зеркала, разбить всех уродов, чтобы смех, проглоченный их бездонными глазами, вернулся к людям. Когда он добежал до площади, из тучи, нависшей над Городком, начал накрапывать дождик. грузовик осторожно заурчал, боясь разбудить жителей, и поехал прочь - от мальчика, от памятника тому, кто стоял с протянутой рукой, от всех обманутых.

С оглушительным треском рвущейся бумаги вспыхнула молния, и загорелись золотые звезды и круги на машине. Рассыпались, светящиеся, словно спрыгнувшие с острия дротика молнии.

Струи воды, хлынувшие с неба, попытались сбить Мальчика с ног, вспышки молний слепили его. Он задыхался, но бежал за машиной. Воздуха не хватало. С каждым вздохом в легкие попадала вода, но он старался не упустить удаляющийся автомобиль. А он удалялся по старой трассе в чернильность тучи. Уменьшался в размерах и издевался, подмигивая красными огоньками, как бы говоря: "Не достал, не достал...". Уменьшился и растворился в жирном теле грозы, не боясь, что кто-то увидит.

Что Мальчик промок до костей, не стоит и говорить. Уже лежа дома в постели, он смотрел сквозь окно третьего этажа на удаляющуюся грозу. За окном, в желтых пятнах фонарей, трепетали мокрыми листьями деревья, словно стаи испуганных птиц. И вдруг на мгновение там показалось лицо Клоуна, но не того, Рыжего, а Белого. Печальный Пьеро шепнул, затуманив своим дыханием оконное стекло:

- Все совсем не так, как ты думаешь. Не так...

Сказал и исчез. Мальчик вскочил с постели и ринулся к окну, на котором таял круг от дыхания Белого Клоуна...

Туча растаяла.